С какого возраста ребенок помнит свои первые впечатления? Давайте обратимся к собственной памяти.
А если малыш растет в пьющей семье, как же он, например, воспринимает то, что папа или мама (а чаще — оба вместе) наливают из бутылки? Для него водка может показаться просто водой, водичкой — ну да, выглядит-то одинаково, прозрачная жидкость.
Уже ушедший из жизни знаменитый художник-косторез Иван Иванович Сейгутегин в одном из интервью говорил: «Знаете, мне не надо, чтобы кто-то определял мой день. Я встаю в 4 часа утра и я иду в тундру, собираю там грибы и ягоды. Я иду на рыбалку, я должен охотиться, а вечером сажусь за резец. Я постоянно занят».
Сколь благородна, наполнена такая жизнь! Если бы слова Ивана Ивановича применил к себе каждый! И хотел бы так жить!
Как вырваться из бездны отчаяния и нищеты? Как сделать свою жизнь и жизнь своей семьи достойной? Не все получили положительный опыт поколений, опыт семейной жизни…
Немало ребят, вышедших из детских домов, страдают алкогольной зависимостью. Часто они не готовы к созданию полных семей, становятся одинокими отцами и матерями.
А Маршак между тем работает и с такими людьми, возвращает им счастье. Конечно, счастье, потому что быть независимым от алкоголя, наркотиков, курения — разве не так?
Вернемся к письмам человека, о которых мы уже говорили: «Семинар 2014 года — это чудо, спасательный круг для утопающего. Яков Маршак создал это семинар совместно с Красным Крестом, Светланой и Александром, Ольгой. Они приехали из Москвы, там был и Сергей из Провидения. Они собрали такие семьи вроде нашей, на которые невозможно было положиться из-за употребления алкоголя».
В свое время Лев Николаевич Толстой сказал: «Человек, переставший пить и курить, приобретает ту умственную ясность и спокойствие взгляда, который с новой верной стороны освещает для него все явления жизни».
И вот противоположность. После окончания университета я преподавала историю детям детского дома. Естественно, завязывались отношения с выпускниками, хотелось им помочь. И когда я узнала от одной нашей выпускницы, вышедшей замуж, как страшно издевается над ней муж, пьющий, то забрала ее вместе с ее маленькой дочкой на несколько месяцев в свою семью. Мы с ней много говорили тогда, пытались разобраться. Ей некуда было идти. С ее мужем я достаточно жестко разговаривала. Прямо давала ему понять, что у нее есть защита и я не позволю издеваться над женщиной. Наконец, он ее потеряет и никогда не вернет эту семью. Она жила с нами. И вдруг говорит: «Мне казалось, вы будто играете предо мной, а оказывается так и надо жить, как вы».
Она и сама себя стала вести по-другому, ведь прежде, не понимая того, провоцировала мужа, чтобы быть несчастливой. А семья сохранилась, потому что молодая женщина вернулась домой с другими представлениями о том, как надо жить.
Так что составляющая нормальной семейной жизни — это и твои собственные представления о том, как надо жить, что возможно, а что — ни в коем случае.
Тот отец, чьи письма мы с Вами читали, писал мне еще вот о чем: «Уже в конце семинара (а он длился 24 дня) затаился страх, я боялся реальности, ведь меня по сути оставили одного с миром, в котором я жил. А село мое — родня пьет, коллеги пьют, через мою квартиру проходили каждые выходные попойки, просто заходящие люди выпивали у меня. Вот этот ужас меня пугал. Приехали домой, и я хотел спрятаться в квартире, закрыться, как делал всегда, когда оставался трезвым. Но уже на третий день пришли люди, с которыми мы были на семинаре, и с ними пришло спокойствие. Собирались каждый день, читали книги, литературу, которую нам дали на семинаре. Некоторые стали срываться и выпивать. Это пугало, в голове моей словно выстроилась очередь, в которой где-то и я мысленно стою, алкоголиком. Страх заставил звонить всем, кто прошел этот путь, я хотел остаться трезвым. И мы уже вдвоем с женой, это было что-то, долгих 4 месяца читали, поддерживали друг друга. Потом приехала Ольга из Москвы и народ начал приходить, стали возвращаться люди, которые сорвались. Наша группа и по сей день работает».
Знаете, как дороги мне эти письма!
